Вот для сравнения описание еще одного типа с первой волей - Толстой - ВЭФЛ. Описание не мое, привожу с сокращениями.
Толстой и люди.
Люди вообще, и Человек-С-Большой-Буквы, в частности, всегда находятся в центре внимания Толстого. Однако попасть в близкий круг общения представителя этого типа ой как трудно – их требовательность, основанная на морально-нравственном идеализме, иногда зашкаливает. Но, если уж вы умудрились попасть в «близкий круг» - получайте удовольст-вие, если, конечно, сможете: большая часть ваших проблем будет принята Толстым за свои проблемы, но это не означает того, что вам не придётся их решать, причём предпочтительно своими силами. Толстой подстёгивает и вдохновляет близких ему людей на изменения - и в этой деятельности неутомим, забывая иногда о своём собственном несовершенстве. Иногда кажется, что альтруистическая поглощённость Толстого проблемами и несовершенством окружения служит для поддержания в нём идеального образа самое себя. Отчасти это верно, но лишь отчасти: интерес к людям у Толстого вполне искренний.
Толстой и отношения.
В отношениях Толстой сразу берёт на себя ответственность за все аспекты происходящего, что проявляется в сверхконтроле за всем, что только можно контролировать (и что попадает в сферу контроля в соответствии с интересами Толстого). Контролируется уместность/неуместность в проявлении эмоций; культура речи, включая правильность расстановки ударений, пауз и даже вдохов-выдохов в ходе озвучива-ния предложений; контролируется походка и изящество жестов… И многое другое – по лич-ному выбору конкретного представителя типа
Толстого отличает тотальное благородство в отношениях – чуть ли не рыцарский кодекс, с незначительной скидкой на гендер – и это не просто слова, но норма жизни. Если не можешь соответствовать простейшим принципам благородства – ты вряд ли имеешь право называться человеком. Толстой искренне верит в высокие этические принципы – однако это не означает его личного совершенства (и слава Богу).
Все огрехи и несовершенства партнёра принимаются Толстым на свой счёт. Поэтому, если партнёр – не железный чурбан, то у него мгновенно появляется чувство вины за эту не-справедливость, вместе с острым, непреходящим желанием исправиться.
К собственным несовершенствам Толстой не менее безжалостен, нежели к несовер-шенствам окружающих – однако самобичеванием не занимается, ибо это некраси-во/недостойно; данную, весьма виктимную форму развлечения Толстой заменяет своим лю-бимым сверхконтролем – теперь уже за собственными проявлениями. Спину держать прямо! Эмоции проявлять уместно, дозировано, целенаправленно! Не расслабляться, пока тебя хоть кто-то видит! Держать себя в руках! Держать!!!
А потом – сорваться, потому что силы физические, увы, не бесконечны (в отличие от моральных).
Толстой и работа.
Главное качество Толстого в работе – добросовестность. Плохо сделанное дело может быть прощено, если человеку не хватило компетентности; но халатное или хотя бы легко-мысленное отношение к делу - несмываемый позор! Толстые способны «умирать на работе», если считают, что дело, которым они занимаются – стоящее и «правое», то есть благородное. В противном случае не будут не то что убиваться – работать вообще. И других на это подобьют.
Либо хорошо и ответственно, либо – никак. От других ожидают того же, однако – не требуют, поскольку люди слабы и грешны, а ответственность за результаты труда Толстой берёт на себя. Отсюда и переработки, и разочарованность в безответственных и ленивых партнёрах по работе, за которыми всё приходится доделывать. Кстати, в работе у Толстого на почве сверхответственности легко срабатывают героически-жертвенные сценарии, закан-чивающиеся нервными и физическими срывами после периода трудовой сверхактивности.
Толстой и внешность.
Как правило - тонкое и нервное существо, с очень высоким и очень стабильным уровнем внутреннего завода. Странное сочетание очевидной хрупкости – и столь же очевидной железобетонности внутреннего стержня. Уязвимы по многим параметрам – однако стремятся своей слабости никому не показывать. Прямая и гордая осанка, классическая, немного старомодная одежда, сдержанная походка, скрывающая внутреннюю нервозность.
Главные части лица – глаза и нос.
Нос – крупный и прямой, немного стреловидный; по отдельности – может быть, и не слишком красивый, но удивительно сочетается с чертами лица и прекрасно его дополняет до некоего эталона неоклассической, почти греческой красоты.
Глаза – крупные, выразительные, в моменты вдохновения исполненные света и глу-бины. Очень внимательный, цепкий, пронизывающий взгляд. Выражения глаз и лица – весь-ма разнообразны, но их никогда нельзя назвать некрасивыми, а уж тем более жалкими или отталкивающими: за качеством проявляемых эмоций идёт жёсткий контроль, включая ми-мический и даже более тонкий, энергетический уровень их проявления. Всё, что некрасиво и неблагородно – вычёркивается из спектра возможных проявлений личности (а потом, когда захлестывает до краёв, выплакивается в подушку в одиночестве и темноте).
Толстой и любовь.
Верные, требовательные и идеалистичные. Формы проявления любви обязательно должны соответствовать высоким романтическим идеалам – так же, как и объект любви. Любовь сама по себе – не самоценность. Любовь, понижающая духовный статус, разрушаю-щая идеал благородства, склоняющая к дурным поступкам или хотя бы к общению с несоот-ветствующей компанией на несоответствующем уровне – рассматривается как ошибка, с ко-торой следует бороться всеми силами. Темперамент и сила влюблённости могут быть очень высоки – но управляемости любовных процессов это не отменяет: Толстые могут отказаться от яркой влюблённости, если она (или её объект) были признаны недостойными. Несмотря на острые душевные терзания, сожалений по этому поводу испытывать они не будут – скорее удовлетворение от очередной победы над собой. Однако пристрастие к «статусной» любви и преклонение перед идеализированным образом достойного партнёра играют с Толстыми злые шутки: им трудно отказать в любви, вернее, в праве на любовь человеку, которого они уважают и считают достойным по неким «объективным», по большей части морально-нравственным критериям. Здесь Толстые имеют огромный шанс попасть в ловушку долга – они не считают себя вправе лишить своей любви достойных. Подчинённое положение Эмо-ции относительно Воли здесь особенно хорошо заметно (первичная оценка идёт именно по Воле).
Толстой и семья.
Семья – сверхценность. Толстые очень привязаны к своим близким, готовы жизнь за них положить (и это не просто красивые слова).
Толстой и лень.
Понятия несовместимые. Толстой не ленится – если он ничего не делает, то он уже едва живой. Сверхответственность и «жертвенный героизм» сдирают их с постели с высокой температурой, заставляют мыть посуду с порезанным пальцем и т.д. Ленивый Толстой – это Толстой мёртвый или очень тяжело больной.
Толстой и быт.
Особой заинтересованности в быте Толстой не проявляет: всё должно быть чисто, ак-куратно и достойно, остальное не важно. Главный критерий: чтобы не было стыдно. В быту обходятся малым, предпочитают спартанские условия райским – чтобы не слишком расслаб-ляться. Одежда дома по уровню и качеству ничем не отличается от выходных костюмов – разве что стилем, и то не всегда. Если это нужно для семьи (или хотя бы для кота) - Толстой освоит и приготовление пищи, и стирку-глажку, и всё, что угодно. Но если это сделает кто-то другой – возражений от Толстого не последует. Не царское это дело.
Толстой и спорт.
Отношения со спортом у Толстых довольно сложные: «и хочется, и колется». С удо-вольствием созерцают спортивные, подтянутые тела, ценят красивые движения, ценят физи-ческую силу и выносливость… Но на самостоятельные занятия спортом времени постоянно не хватает. А, в силу ярко развитого «жертвенного героизма» - со временем начинает явно не хватать и здоровья. Замкнутый круг, однако. Остаётся со знанием дела смотреть чемпионаты мира и Олимпиады.
Толстой и отдых.
Те немногие Толстые, которых я знаю, отличаются тонким восприятием красоты природы и красоты вообще. Поэтому единственно возможным видом отдыха для Толстого является прогулка по красивым, тихим местам в присутствии близкого человека – или культурная программа обязательно высокого уровня, наподобие симфонического концерта или посеще-ния картинной галереи. Низкопробные зрелища, а уж тем более «едальные» виды отдыха вызывают у Толстого отторжение. Он способен даже презирать людей, которым нравится «такое» - не самое приятное качество представителей этого типа.
