|
|
|
Продолжаем тему.
И снова с нами armati. Машенька. Февраль 2007 года. Лондон «Привет, Машенька! Как ты, милая? Я ужасно соскучился. А знаешь, я тебя почти каждый день вспоминаю. Особенно в последнее время. Да, правда. Вот сейчас как раз проезжаю мимо «нашего» отеля, ну, того, помнишь, где мы жили тогда, в сентябре девяносто четвертого…» Июнь 1994 года. Москва Огромный, добродушный начальник охраны, Дима, по прозвищу «Йоптыть», как всегда, без стука и малейшего намека на уважение, зашел в кабинет. Хуле, имеет право – спас мне жизнь, закрыв собой от пули пьяного, проигравшегося в казино, придурка. (Как мне везло в ту ночь, как же мне везло! Я даже, кажется, от радости хлопка не услышал, когда вышел из «Метлы» в ту снежную ночь. Только увидел перед собой оседавшего на белый тротуар Диму, прижимавшего руку к груди. Обошлось, слава Богу!). «К тебе какой-то пупс из газеты. Пускать? Секретарь говорит, что записана вроде. Так пускать или нет, йоптыть?» «Подожди секунду, ботинки надену». Я сидел в кресле, положив ноги на стул, и дремал. Вчера опять загуляли с «коллегами» по полной программе. «Добрый день! Я Маша Рудакова, внештатный корреспондент газеты «Сегодня». Я договаривалась с Вашим пресс-атташе об интервью. Сможете уделить мне минут сорок?» Курносая девчушка с огромными карими глазами робко мяла в руках удостоверение в темно-красном переплете. «Тебе сколько лет, Машенька?» «18… и 2 месяца». «Студентка? На летней практике в газете? На «журфаке» учишься?» «Всё правильно. Вы угадали». «Я не угадываю. Я знаю. Видишь ли, Машенька, я всё всегда знаю. Я стар и мудр, как индийский слон. Можешь проверить - я знаю ответы на все вопросы на свете…» «Вы не старый. Я тоже про Вас много знаю. Я готовилась…» «У журналюг поспрашивала? Сплетни пособирала? А зачем пришла тогда? Раз всё знаешь?» «Во-первых, хотела сама убедиться в том, что Вы такой, как все говорят. А во-вторых, у меня есть вопросы, ответы на которые я ни у кого, кроме Вас не смогу получить…» «Ладно. Только сначала я задам тебе один вопрос. Но ты ответишь на него честно, договорились? Иначе интервью не состоится. Вопрос будет нескромный, предупреждаю сразу. Отвечать надо коротко – да или нет. Если хочешь, можешь уйти прямо сейчас». «Спрашивайте!» «Маша Рудакова, ты девица или уже познала в полной мере всю прелесть мужских ласк?» Глазищи-туннели расширились на пол-лица и с ужасом смотрели на меня, вальяжно развалившегося в кресле с наглой ухмылкой. Девушка молчала. Она, впрочем, могла бы ничего и не говорить – всё было ясно и так. Но я ждал. Я – циничный, развратный мужчина 36 лет от роду, разведенный, достигший определенного успеха и финансовой независимости, привыкший к удовлетворению своих желаний и прихотей любой ценой, смотрел на неё раздевающим взглядом. И ждал. Я уже знал, что она ответит. «Я – девушка. В том смысле, в котором вы спрашиваете». «Доставай блокнот. У тебя полчаса. Хватит?» Мы беседовали четыре часа. Даже «Йоптыть» не решался постучать в дверь и напомнить мне о других встречах и поездках, запланированных на этот день. «Спасибо Вам, огромное спасибо. Это будет очень интересный материал. А можно Вашу фотографию в газете напечатать? У меня фотоаппарат даже с собой. Можно? Ну, пожалуйста». «Давай». Она сделала несколько снимков, заставляя меня быть то серьёзным, то дебильно улыбаться. «Я выберу лучший. И приеду к Вам со статьёй и фотографией. На утверждение». «Договорились». «До свидания. Спасибо за интервью. И за чай с конфетами», каблучки застучали по паркету в сторону двери «Машенька! Погоди! Закрой дверь. Я хочу сказать тебе одну тайну. Хочешь?» «Да». « Я знаю точно с кем, когда и где ты потеряешь девственность. Сказать?» Наглый, самоуверенный мерзавец. Молчание. Растерянность на лице. Легкий румянец на бледной коже. «Так сказать или нет?» «Скажите» «В ночь с пятого на шестое сентября этого года, в Лондоне в отеле «Дорчестер» в номере 615. Надеюсь, тебе понятно кто будет твой первый мужчина? Или тоже сказать?»… Февраль 2007 года. Лондон «Машенька, а Лондон всё такой же. Красивый, спокойный, уверенный в себе. Криса помнишь? Тебя его жена ещё в парикмахерскую возила? Помнишь? Ты ещё тогда заплакала, когда увидела счёт. Смешная ты была тогда, Машенька. Совсем ещё дитя. Не то, что сейчас – молодая красавица - леди…» Июнь 1994 года. Москва «Вот статья. Главный одобрил. А вот снимок, который главный отобрал. Прочитайте, пожалуйста, сейчас. Только внимательно, чтобы потом не было претензий. И завизируйте каждую страницу. И на снимке тоже. Я подожду в коридоре. Спасибо». «Подожди-ка! Сядь! Слушай! Мария Рудакова! С сегодняшнего дня я беру тебя на работу. Пресс-секретарем. Моя бывшая уволилась, уезжает учиться в Париж. Будешь получать…тысячу долларов. Нет – три тысячи…» «Нет!» «Что, нет?» «Нет!» «Почему нет? Мало?» «Слишком много. Слишком. Я не стану Вашей любовницей. Никогда. Вы мне не нравитесь. Вы старше меня в два раза. Вы…Вы – лысый! Вот! Я буду стесняться ходить рядом с Вами, все будут думать, что я какая-то продажная девка. Я так не хочу. И не буду. Читайте статью…» «Не буду читать. Так подпишу. На!» «Спасибо. Прощайте!» «До свидания, Машенька!» Дверь закрылась. В эту минуту я понял две вещи: что люблю её так, как никогда и никого не любил и, что тот, старый циник, только что умер. «Диимаа!!!» Дима позвонил через пару часов и дал адрес и телефон Машеньки. Февраль 2007 года. Лондон «Алло, Машенька, алло, связь что-то прерывается. Был в твоём любимом «Ребре Адама» вчера. Заказал две порции рёбрышек. А твоя так и осталась нетронутой. Официант думал, что я псих, когда я попросил его налить вина и в твой бокал. Всё стоял и из-за угла пялился на меня, думал я не вижу. А помнишь, как мы тогда целовались на скамейке в Риджент Парке? И нас облаяли пять или шесть мерзких пекинесов, гуляющих с не менее мерзкой хозяйкой. Ты ещё испугалась тогда, дурочка такая….» Июнь 1994 года. Москва «Здравствуйте. Будьте любезны Марию к телефону. А когда она будет? Это Виктор…. Да, тот, про которого статья. Да. Впрочем, неважно. Я бы больше хотел поговорить с Вами. Можно я поднимусь? Спасибо» «Дима, подожди в машине» Дверь открыла молодая, красивая женщина, с огромными карими глазами. Очень грустными, почему-то. «Здравствуйте. Чаем угостите? Спасибо. О себе рассказывать не буду. В статье всё написано. Я люблю вашу дочь и хочу просить у вас благословения на наш брак. Она меня не любит пока, но это только пока…Мы поженимся 4 сентября и 5 сентября улетим в Лондон в свадебное путешествие…» Подобие улыбки на лице. Тяжелый вздох. «Это невозможно, Виктор. У Машеньки на конец августа назначена операция. Она больна. Очень больна…» Февраль 2007 года. Лондон «Машенька, а помнишь «Айболита», моего друга, врача? Он здесь, в Лондоне. Знаменитый доктор. Психоаналитик. Лечит всех звезд от хандры. Даже Мадонну. Видел её кстати, недавно. Она живет в Ноттинг-Хилле. Помнишь этот район? Мы там хотели дом покупать?...» Август 1994 года. Москва «Нет, операция не поможет. Не надо мучить девочку. Пусть живет, сколько суждено. Может быть месяц, может быть два…» Один из лучших кардиохирургов в мире, американский профессор, оперировавший президентов и миллиардеров, был слегка взволнован, но твёрд в совеем вердикте. Но он ошибался. Он ошибался!!! Ха!!! Американский профессор ошибался!!! Февраль 2007 года. Лондон «Машенька, а того огромного игрушечного белого тюленя, который был такой большой, что пришлось покупать ему отдельный билет в самолете, помнишь? Он, кстати, где? Здорово! Молодец, что хранишь. Да, ерунда, ну и что, что на даче… Главное – это память о нашем медовом месяце…!» *** Почему-то, стоит мне только начать разговаривать с Машенькой, Дима - «Йоптыть» отбирает у меня мой любимый мобильный телефон, раскладную Мотороллу, купленную в августе 1994 года в только открывшемся офисе компании «Билайн» на улице 8 Марта… У Машеньки – такой же…. © armati |
|
Разговор.
«… Здравствуй, папа.…Вот и я. Давно не виделись. Уже целую неделю…»
Ровный, ярко-желтый огонек свечи слегка зашевелился, потом, слегка увеличившись в размере, весело запрыгал из стороны в сторону.
« Спасибо, что не забываешь меня, сынок.…Ну, рассказывай, что у вас нового…»
«…Ты не представляешь! Анюта получила «5» по высшей математике! Ты же помнишь, как в школе еле-еле на «четверки» вытягивали её. А сейчас, в институте, у неё совсем другое отношение к учёбе. Старается изо всех сил. Первая по рейтингу в группе…»
Огонек вновь радостно закружился в радостном танце вокруг тонкого фитиля свечи.
«Я всегда знал, что она умница. Хорошая девочка, очень. Я её видел недавно, ну, когда вы приходили ко мне…Что на работе? Как шеф?»
«… О, это отдельная история. Чудит шеф, впрочем, как обычно. Да, ладно, расскажи лучше о себе. Где был? Кого видел? Ты же знаешь, мне это очень интересно…»
Огонек стал оранжево-желтым, вытянулся, и слегка покачиваясь, уронил восковую слезу.
«Ты же знаешь, сынок, я тебе уже рассказывал…Мы здесь частенько все пересекаемся, то с одними, то с другими.… Позавчера вот с Лёвой, Эдиком и Мартыном долго сидели, молодость нашу голодную вспоминали, хохотали.
Они, кстати, все очень благодарны, что вы их не забываете, заходите иногда».
«… Не скучаете вы все там, смотрю…Хорошо вам. Хотя, что я говорю, прости, папа…»
Огонёк вдруг стал совсем маленьким и, казалось, что он задумал совсем исчезнуть.
«Я уже говорил тебе, сынок, много раз.… Здесь мы не имеем права скучать по всем вам, по тем, кто остался. Мы не имеем права звать вас. Поэтому, мы тут и веселимся, как можем. Сами».
« Ну не злись, не злись. Всё я понимаю. Только никак не могу согласиться с таким положением вещей. Жизнь, всё-таки, несправедливая штука, папа. И ты не сможешь убедить меня в обратном. Никогда».
Свеча догорела, огонек стал ярким-ярким и заметался, словно прощаясь.
«Береги маму, сынок…»
Я вышел из церкви, сел в машину и поехал на работу. Неожиданно появившееся солнце уютно грело. Утро нового дня…
© armati