Большинство притч содержит, по крайней мере, какую-то часть истины, и эти притчи часто помогают людям усвоить такие идеи, которые они не смогли бы воспринять, пользуясь привычными категориями своего мышления. По этой причине в определенных традициях легенды и притчи довольно широко используют, чтобы нарисовать картину жизни, более соответствующую представлениям традиции, чем это можно передать чисто интеллектуальными методами.
ОСТРОВИТЯНЕ В далекой стране жило некогда идеальное общество. Члены этого общества не знали тех страхов, которые сегодня мучают нас. Отличаясь целеустремленностью, они не знали также неопределенности и неустойчивости и располагали более разнообразными средствами самовыражения. Хотя им были незнакомы стрессы и напряжения, жизнь их была богаче, потому что другие, лучшие элементы заменяли эти явления. Другими словами, их образ жизни был несколько иным. Мы почти можем сказать, что наши современные восприятия представляют собой только грубую, кустарную модель тех реальных восприятий, которые были характерны для членов того идеального общества.
Они жили реальной жизнью, а не полужизнью.
У них был вождь, которому стало известно, что в их стране невозможно будет жить в течение, скажем, 20 000 лет. И он разработал план спасения, понимая, что их потомки смогут успешно вернуться домой только после многих испытаний.
Он нашел для них убежище - это был остров, напоминавший их родину лишь весьма отдаленно. Из-за различий в климате и местоположения иммигрантам пришлось претерпеть некоторые изменения. Они стали физически и умственно более приспособленными к новым обстоятельствам, например, их тонкие восприятия стали грубыми, подобно тому, как грубеет рука человека, занимающегося физическим трудом.
Для того, чтобы смягчить боль, которую принесло бы сравнение между старыми и новыми условиями, их заставили забыть о своем прошлом. О нем остались лишь самые смутные воспоминания, но этого было достаточно, чтобы полностью пробудиться в нужный момент.
Иммигранты обосновывались медленно и болезненно, приучая себя к местным условиям. Возможности острова были таковы, что, соединив их с усилиями и определенной формой руководства, люди смогли бы перебраться на другой остров, расположенный уже ближе к их родине. Это был первый из целого ряда островов, на которых происходила постепенная акклиматизация.
Ответственность за эту "эволюцию" была возложена на тех, кто мог с ней справиться. Естественно, что таких людей было очень мало, потому что для остальной массы практически невозможно было удерживать в своем сознании оба вида знания, тем более что одно из них, казалось, противоречит другому. Определенные специалисты взяли на себя охрану "особой науки".
Эта "тайна", т. е. метод осуществления перевозок, была не чем иным, как знанием мореходного искусства и его практического применения. Для побега нужен был инструктор, сырье, люди, усилия и понимание. Располагая всем этим, люди смогли бы научиться плавать, а также строить корабли.
Люди, которые с самого начала несли ответственность за работу, связанную с побегом, разъясняли всем, что прежде чем кто-нибудь сможет научиться плавать или просто принимать участие в постройке кораблей, необходимо пройти определенную подготовку.
Поначалу этот процесс развивался, но затем случилось так, что некий человек, лишенный необходимых качеств, восстал против такого положения вещей и сумел развить блестящую идею. Он заметил, что усилия по подготовке к побегу ложатся тяжелым и, по-видимому, нежелательным грузом на людей. В то же время они были склонны верить тому, что им говорили о работе, связанной с побегом. Он понял, что используя два эти фактора, он сможет захватить власть и отомстить тем, кто, по его мнению, недооценивал его. И он просто-напросто предложит избавиться от этого груза, утверждая, что никакого груза, да и другого острова нет.
И он сделал такое заявление: "Нет никакой необходимости совершенствовать свой ум и тренировать его так, как это было вам описано. Человеческий ум и без того является совершенным, стабильным и последовательным. Вам говорили, что нужно стать искусным мастером для того, чтобы построить корабль. А я говорю, что вам не только не нужно становиться мастерами - вам вообще не нужны никакие корабли! Для того, чтобы выжить и остаться членом общества, островитянину необходимо всего лишь соблюдать несколько простых правил. Развивая врожденное чувство, присущее всем, он может достичь всего на этом острове, являющемся нашим домом, общим достоянием и наследием! Ведь кроме этого острова у нас нет больше ничего!"
Сумев вызвать у людей интерес, оратор "обосновал" свое заявление следующими доводами: "Если корабли и плавание действительно реальны, покажите нам корабли, уже совершившие путешествия, и пловцов, вернувшихся назад!"
Инструкторы не могли принять подобного вызова. Он был рассчитан на то, что ослепленная толпа не увидит лжи. Дело в том, что корабли никогда не возвращались назад, а возвратившиеся пловцы претерпевали такие изменения, что остальные были неспособны воспринять их своими загрубевшими органами чувств.
Толпа требовала ясных доказательств.
"Кораблестроение - это искусство и ремесло", - говорили беглецы, пытаясь унять волнение. - "Изучение и применение этого знания требует использования особой техники. И эта техника подразумевает определенную "тонкость", которую физически невозможно показать вам".
"Искусство, ремесло, тонкость - чепуха!" - закричали революционеры и повесили всех кораблестроителей, которых смогли обнаружить.
Новое учение было принято с радостью как провозвестие освобождения. Человек обнаружил, что он уже вполне созрел! Он, по крайней мере, временно почувствовал себя свободным от ответственности. Благодаря простоте и удобству революционной концепции, большинство других способов мышления было вскоре забыто. Очень быстро ее уже стали считать фундаментальным понятием, которое не стал бы оспаривать ни один здравомыслящий человек. Здравомыслящими считались, разумеется, те, кто не вступал ни в какие противоречия с общей теорией, на которой теперь было основано общество.
Идеи, которые противоречили ей, сразу же объявлялись неразумными, а все неразумное считалось плохим. Поэтому, если у человека появлялись какие-то сомнения, ему приходилось либо подавлять их, либо игнорировать, т. к. он любой ценой должен был производить впечатление разумного человека.
Теперь общество пришло в определенное равновесие в пределах острова и, если подходить к нему с его же мерками, производило впечатление внушающей доверие завершенности. Оно было основано на разуме и выглядело вполне благовидно. Например, на вполне разумных основах было разрешено людоедство. Обнаружилось, что человеческое тело съедобно.
Съедобность - признак пищи. Т.о., человеческое мясо - тоже пища. Для того, чтобы компенсировать недостатки подобного рассуждения, нашли следующий выход. В интересах общества людоедство поставили под контроль. Компромисс стал отличительным признаком временного равновесия. Каждый раз, когда кто-нибудь находил возможность для нового компромисса, борьба между разумом, честолюбием и обществом порождала новые социальные нормы.
Поскольку искусство кораблестроения не находило никакого видимого применения в условиях этого общества, то любая деятельность, связанная с ним, легко могла быть сочтена нелепой. В кораблях не нуждались - некуда было ехать.
Две статьи из Большой Универсальной Энциклопедии Острова могут дать нам представление об устоях островитян. Черпая свою мудрость из единственного интеллектуального источника, доступного им, ученые светила острова сделали следующие открытия:
"КОРАБЛЬ: Нечто раздражающее. Воображаемое средство передвижения, с помощью которого, как утверждают мошенники и лжецы, можно "пересекать воду", что с точки зрения современной науки является абсурдом. На острове не существует водонепроницаемых материалов, из которых можно было бы построить такой "корабль", не говоря уже о том, что с острова просто некуда плыть. Пропаганда "кораблестроения" является самым тяжелым преступлением, описанным в статье XVII, "ж" Уголовного кодекса (Раздел "Защита легковерных").
МАНИЯ КОРАБЛЕСТРОЕНИЯ есть крайняя форма ухода от окружающей действительности, признак плохой приспособляемости к окружающей обстановке. В соответствии с конституцией, все граждане, подозревающие о наличии у кого-нибудь этого ужасного состояния, обязаны уведомить официальные органы. Смотрите: "Плавание", "Психические отклонения", "Преступление (главное)". Рекомендуемая литература: Смит Дж. "Почему невозможно строить "корабли", Университетская монография № 1151.
ПЛАВАНИЕ: Нечто абсурдное. Воображаемый метод продвижения тела через водное пространство, исключающий возможность затопления и используемый, главным образом, с целью достижения какого-либо места вне острова. Человек, "изучающий" это отталкивающее ремесло, должен пройти через нелепый ритуал. На первом уроке он должен, лежа на земле, двигать руками и ногами, подчиняясь команде "инструктора". В целом, основой этой концепции послужило стремление самозваных "инструкторов" в первобытные времена навязать свою волю легковерным. Позднее этот культ принял форму эпидемической мании.
Смотрите: "Корабль", "Ереси", "Псевдоискусства". Рекомендуемая литература: Браун В. "Великое "плавательное" безумие", том 6, Институт Социальной Ясности.
Неудивительно, что с самого начала новой эры сама мысль о возможности покинуть остров наполняла людей ужасом. Такой же неподдельный ужас можно наблюдать у отсидевших долгий срок заключенных перед выходом на свободу. "Вне" места заключения - неясный, незнакомый, враждебный мир.
Остров не был тюрьмой, но он был клеткой, незримые ограничения которой действовали куда более эффективно, чем любые видимые преграды.
Островитяне, конечно, располагали широкими возможностями для мышления и деятельности в пределах своих маленьких владений. Разнообразие идей и различия во взглядах создавали впечатление свободомыслия. Мысль поощрялась, естественно, при условии, что она не была абсурдной. Допускалась свобода высказываний, но от нее было мало толку без совершенствования понимания, к которому не стремились.
Всё это сделало работу кораблестроителей и понимание их реальности еще более затруднительными для тех, кто пытался следовать им, придерживаясь понятий, принятых на острове. Странные представления о плавании или кораблестроении часто заслоняли собой возможности реального прогресса. Во многом в этом были виноваты пропагандисты псевдоплавания или аллегорических кораблей, заурядные мошенники, предлагавшие уроки тем, кто был еще не в состоянии плавать, или обещавшие проезд на кораблях, которых они не могли построить.
Большинство людей ставило перед собой различные цели или позволяло другим делать это за них. Например, они могли следовать различным культам, стремились приобрести деньги или социальное положение. Одни поклонялись определенным вещам и чувствовали себя выше всех остальных, другие, отвергая саму идею поклонения чему бы то ни было, считали, что у них нет идолов, и поэтому позволяли себе насмехаться над остальными.
Увеличивались многочисленные возможности удовлетворения различных ограниченных "склонностей". Остров был переполнен дворцами и монументами, музеями и университетами, учебными заведениями, театрами и стадионами. Люди, конечно, гордились этими достижениями и считали, что многие из них в основе своей связаны с конечной истиной. Неизвестно, были ли они правы, но почти никто из них бежать не смог.
Кораблестроение имело некоторое отношение к определенным сторонам этой деятельности, но почти никто не знал, какое именно. Корабли тайно поднимали паруса, пловцы продолжали обучать плаванию.
Обстановка на острове не смогла наполнить души этих посвященных людей смятением. В конце концов, они тоже выросли в этом обществе и имели неразрывную связь с ним и его судьбой. Однако зачастую они вынуждены были оберегать себя от слишком пристального внимания своих сограждан. Некоторые "нормальные" пытались спасать их от них самих. Другие пытались убивать их, руководствуясь столь же возвышенными соображениями. Третьи страстно желали получить от них помощь, но не могли найти их.
Все эти реакции на существование пловцов были следствием одной и той же причины, воспринятой различными умами по-разному. Этой причиной было то, что едва ли кто-нибудь знал сейчас, кем в действительности были пловцы, чем они занимались, и где их можно было найти.
Здесь и там кандидаты приходили к инструкторам плавания, чтобы заключить с ними соглашение. Обычно происходил такой стереотипный разговор:
- Я хочу научиться плавать.
- Вы хотите договориться об этом?
- Нет, я только должен взять с собой тонну капусты.
- Какой капусты?
- Еды, которая потребуется мне на другом острове.
- Но там есть еда и получше.
- Я не понимаю, о чем вы говорите. Я не могу быть уверенным в этом и должен захватить свою капусту.
- Но вы не сможете плыть с целой тонной капусты.
- Тогда я не могу ехать. Вы называете ее грузом, а для меня это самая необходимая вещь. Я лучше пойду со своей капустой к тому инструктору, который понимает, что мне нужно.
Эта притча-легенда еще не окончена, потому что на острове до сих пор живут люди…
Добавлено: 30 мар 2013, 11:40
Для меня несколько удивительно, что я пока единственный, кто поставил этому посту плюс. 
Упоминаю об этом посте потому, что, на мой взгляд, он хорошо вписывается в поднятую тему. 
Не думал, что обо мне у кого-то может сложиться такое представление.
А это не мой случай... 
Получилось, что в этой теме я ощущаю себя, скорее, поваром, который из разных ингредиентов, выращенных и собранных в разных частях света, импровизируя, готовит какие-то блюда под индивидуальные вкусы посетителей. При этом его по каким-то причинам огорчает тот факт, что большинство посетителей совсем не знают, чего хотят, и готовы есть что попало, не различая вкуса и запаха, просто чтобы набить желудок, или наоборот, сужают свой рацион до 2-3 продуктов, обедняя свои вкусовые ощущения. Ему также кажется глупым и непонятным, почему некоторые посетители, которые едят одно и не едят другое, нередко считают всех "инакоедящих" за другими столами уродами и готовы чуть ли не убить за идеалы своей "диеты". А ведь повару всего-то хочется, чтобы посетители нашли своё любимое блюдо, свой рацион, и осознали, что сидящий за соседним столиком может получать такое же удовольствие и пользу от другого блюда. И повару меньше всего хочется, чтобы ресторан превратился в столовку, где всем по умолчанию, не спрашивая, дают только макароны с котлетой и компот.
Ладно, давай попробуем чуть углубиться. Ну, с тобой я церемониться не буду, чисто по-братски отфильтрую твой базар... 
Just in case...
Раз ты воспринял моё сравнение с поваром, как 
Лёва, когда притча писалась, о существовании серфинга еще никто и не догадывался, иначе наверняка бы и этот образ использовали. Уж больно он хорош для создания дополнительной метафоры. 
Тут самый грустный смайлик моих эмоций не передаст.